![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
раскопала свой старый квайданище))
Название: Ночь перед Рождеством
Пейринг: синекрасные
Если потрясти прозрачный шарик, внутри него вспыхивает метель, взвивается, оседает невесомыми серебряными звездочками на снежной бабе, смешно растопырившей в стороны деревянные руки-ветви. Совсем нестрашной бабе, не такой, как красавицы из леденящих душу сказаний, что предлагают свою любовь холодными зимними ночами и забирают за это жизнь. Странные люди гайдзины. И снега у них больше, и про юки-онна не знают… Зато отливают из простого песка такие прекрасные шарики с нестрашной зимней бабой, в которых хлопьями падает с почти настоящих небес почти настоящий серебряный снег…
Юкимура вновь встряхивает игрушку. Шар с крутобокой юки-онна попался ему на глаза еще вчера, по приезду в Аоба-дзё, но рассмотреть заморскую диковинку выпало только сейчас. Странный шар, странная снежная баба, странные обычаи.
– Christmas Eve, – неохотно процедил Масамунэ-доно в ответ на расспросы с его стороны. – Сегодня у них день рождения бога. Принято делать подарки.
– Богу?
– Друг другу.
«А почему друг другу?» – собирался было спросить Юкимура, но не стал. Масамунэ-доно явно не желал разговаривать. Может, он тайно принял другую веру и теперь его раздражают вопросы о ней? Юкимура встряхивает шарик и качает головой. Нет, не может быть. На поминальном алтаре едва теплятся курительные палочки, вчера вечером он видел выходящим из покоев Масамунэ-доно настоятеля храма Дзуйгандзи… Скорее всего, это он, Юкимура, был излишне настойчив в своих расспросах. Наверное, Масамунэ-доно ждал, что разговор пойдет о совсем другом…
«Кто-то рождается, – думает Юкимура, наблюдая за падающим в стекле снегом, – кто-то умирает. Никому не избегнуть Колеса Закона, но каждый из нас волен избирать свой путь. Если случайный путник был готов заплатить жизнью за любовь юки-но онна, спишет ли это часть его кармы? А если он сделал это из сочувствия к неутоленному голоду не-живущего существа?..» Молодой Тигр переворачивается на спину. Шар послушно переворачивается вместе с ним. Раздавать долги принято под Новый Год. Зачем он приехал в Аобу именно сейчас? Шар холодит ладони, заморское стекло никак не хочет нагреваться от человеческих рук, серебряный снег взвивается вихрем сияющих игл…
Одноглазый Дракон стоит за тонкими планками сёдзи и не решается войти в комнату. Молодой Тигр беззаботно играет с заморским подарком в его покоях, а его преследует совсем другое видение – полузасыпанный снегом красный рукав и знакомое, но такое пустое лицо с тонкой коркой инея на обледеневших ресницах. Он не успел на какие-то пару часов – пару часов, отданных римскому посольству и занятной безделушке с серебряным песком внутри! Пропади оно все пропадом! Не нужно – ни торговых договоров не нужно, ни ружей, ни книг. Масамунэ кричит и бросает ненавистную игрушку с обрыва. Не нужны ему такие подарки, которые… и просыпается у себя в покоях, от ржания коней и знакомых бодрых голосов.
– Масамунэ-сама, – Кодзюро отодвигает дверь и с недоумением смотрит на своего господина, – приехал Санада-доно, но если вы устали…
– Fucking shit! – он срывается с места, отталкивает Катакуру, вываливается во двор растрепанный, босой – и видит знакомую красную куртку под соломенным плащом, и два копья через спину, и длинный каштановый хвост, слегка припорошенный снегом…
– Юкимура!..
Молодой Тигр оборачивается, улыбается немного виновато:
– Масамунэ-доно, извините, я без приглашения…
Одноглазый Дракон складывает пальцы в меч духа – «Ом нама саманта…» – но опускает руку и решительно шагает в комнату. Кем бы ни вернулся Юкимура, он остается его противником и всем, что с этим связано.
Пейринг: синекрасные
Если потрясти прозрачный шарик, внутри него вспыхивает метель, взвивается, оседает невесомыми серебряными звездочками на снежной бабе, смешно растопырившей в стороны деревянные руки-ветви. Совсем нестрашной бабе, не такой, как красавицы из леденящих душу сказаний, что предлагают свою любовь холодными зимними ночами и забирают за это жизнь. Странные люди гайдзины. И снега у них больше, и про юки-онна не знают… Зато отливают из простого песка такие прекрасные шарики с нестрашной зимней бабой, в которых хлопьями падает с почти настоящих небес почти настоящий серебряный снег…
Юкимура вновь встряхивает игрушку. Шар с крутобокой юки-онна попался ему на глаза еще вчера, по приезду в Аоба-дзё, но рассмотреть заморскую диковинку выпало только сейчас. Странный шар, странная снежная баба, странные обычаи.
– Christmas Eve, – неохотно процедил Масамунэ-доно в ответ на расспросы с его стороны. – Сегодня у них день рождения бога. Принято делать подарки.
– Богу?
– Друг другу.
«А почему друг другу?» – собирался было спросить Юкимура, но не стал. Масамунэ-доно явно не желал разговаривать. Может, он тайно принял другую веру и теперь его раздражают вопросы о ней? Юкимура встряхивает шарик и качает головой. Нет, не может быть. На поминальном алтаре едва теплятся курительные палочки, вчера вечером он видел выходящим из покоев Масамунэ-доно настоятеля храма Дзуйгандзи… Скорее всего, это он, Юкимура, был излишне настойчив в своих расспросах. Наверное, Масамунэ-доно ждал, что разговор пойдет о совсем другом…
«Кто-то рождается, – думает Юкимура, наблюдая за падающим в стекле снегом, – кто-то умирает. Никому не избегнуть Колеса Закона, но каждый из нас волен избирать свой путь. Если случайный путник был готов заплатить жизнью за любовь юки-но онна, спишет ли это часть его кармы? А если он сделал это из сочувствия к неутоленному голоду не-живущего существа?..» Молодой Тигр переворачивается на спину. Шар послушно переворачивается вместе с ним. Раздавать долги принято под Новый Год. Зачем он приехал в Аобу именно сейчас? Шар холодит ладони, заморское стекло никак не хочет нагреваться от человеческих рук, серебряный снег взвивается вихрем сияющих игл…
Одноглазый Дракон стоит за тонкими планками сёдзи и не решается войти в комнату. Молодой Тигр беззаботно играет с заморским подарком в его покоях, а его преследует совсем другое видение – полузасыпанный снегом красный рукав и знакомое, но такое пустое лицо с тонкой коркой инея на обледеневших ресницах. Он не успел на какие-то пару часов – пару часов, отданных римскому посольству и занятной безделушке с серебряным песком внутри! Пропади оно все пропадом! Не нужно – ни торговых договоров не нужно, ни ружей, ни книг. Масамунэ кричит и бросает ненавистную игрушку с обрыва. Не нужны ему такие подарки, которые… и просыпается у себя в покоях, от ржания коней и знакомых бодрых голосов.
– Масамунэ-сама, – Кодзюро отодвигает дверь и с недоумением смотрит на своего господина, – приехал Санада-доно, но если вы устали…
– Fucking shit! – он срывается с места, отталкивает Катакуру, вываливается во двор растрепанный, босой – и видит знакомую красную куртку под соломенным плащом, и два копья через спину, и длинный каштановый хвост, слегка припорошенный снегом…
– Юкимура!..
Молодой Тигр оборачивается, улыбается немного виновато:
– Масамунэ-доно, извините, я без приглашения…
Одноглазый Дракон складывает пальцы в меч духа – «Ом нама саманта…» – но опускает руку и решительно шагает в комнату. Кем бы ни вернулся Юкимура, он остается его противником и всем, что с этим связано.